Я сам - курьер, признается Александр Бородянский и замечает, что он всю жизнь просто не соответствовал правилам поведения в этом обществе
С творчеством кинодраматурга, заслуженного деятеля искусств РФ, лауреата Государственных премий РСФСР и РФ Александра БОРОДЯНСКОГО знакомы все наши читатели. Кто-то больше любит «Афоню», кто-то «Мы из джаза» или «Курьера», кто-то считает провидческим «Город «Зеро», а кто-то особенно запомнил «День полнолуния» - все эти и многие, многие другие фильмы сняты по его сценариям. Александр Эммануилович - житель Западного округа.
- Уже больше тридцати лет я живу в доме ЖСК «Мосфильма», - рассказывает Александр Эммануилович, - на пересечении улиц Довженко и Улафа Пальме. Это замечательное место - недалеко от центра Москвы, близко от «Мосфильма», с которым связана вся моя жизнь. При этом я живу в лесопарковой зоне, где есть большой пруд и, когда дети были маленькими, можно было кататься на резиновой лодке, а по аллеям я прогуливался со своей собакой. Недавно она ушла из жизни, и я очень тяжело это переживаю. Это был и мой ребенок, и мой друг - преданный, искренний. Человеку очень многое дает общение с природой и животными. Такую возможность трудно переоценить в мегаполисе.
НЕ ГОРЮЙ
- На «Мосфильме» с «Афони» началась ваша творческая жизнь. Первый и сразу звездный фильм...
- Как все получилось? Сценарий я написал на третьем курсе ВГИКа - это была моя курсовая работа. Он не понравился моему мастеру по идеологическим соображениям. Через несколько лет я прочел на студенческом экземпляре сценария, что «с автором была проведена соответствующая беседа», хотя на самом деле этого не было. Просто мастер был очень осторожным человеком. Потом ВЦСПС и Госкино СССР проводили конкурс сценариев фильмов о рабочем классе, и товарищ посоветовал мне послать туда «Афоню». Я не хотел: как же, мой герой - не положительный рабочий... А он - пошли да пошли. Я послал. и получил премию. Поощрительную. Потом кто-то дал прочесть мою работу режиссеру Георгию Данелии, и мы с ним встретились. Он сказал, что «Афоня» ему понравился, но предлагал изменить пафос: «У твоего сценария пафос «горюй», а мне хотелось бы, сделать фильм под девизом «не горюй». (К тому времени Георгий Николаевич уже снял фильм с таким названием). Дело в том, что поскольку тогда я был оптимист по жизни, то в творчестве мне хотелось горевать, а у него - все наоборот. Сейчас, с возрастом, я с ним абсолютно согласен: в кино нужно давать зрителям надежду. Задумываться о жизни - это хорошо, но горевать не надо. Сценарий мы с Данелией переделали в этом направлении, и он снял фильм «Афоня».
- Вы много лет работаете с режиссером Кареном Шахназаровым. Что объединяет вас - миропонимание, мироощущение?
- И миропонимание, и мироощущение, и понимание кино. А получилось это так. Я на «Мосфильме» работал главным редактором творческого объединения (причем, не будучи членом партии - никто в это не верил, и до сих пор не верит, потому что должность-то идеологическая). Художественным руководителем объединения был Данелия. Он дружил с родителями Карена, и Карен у него спросил, кого бы он порекомендовал писать вместе с ним сценарий. Он предложил меня. Так в 77-м году началось наше творческое сотрудничество. Оказалось, что мы, конечно, разные, но во многом похожи, и с тех пор часто работаем вместе. Наш сценарий назывался «Дамы приглашают кавалеров».
Его у нас не приняли. Таких слов как «антисоветский» тогда не говорили, говорили просто «не получилось». И Карен снял свой первый фильм по другому сценарию. Первый наш совместный фильм - «Мы из джаза».
БУНТАРЬ
- Чья была идея экранизировать повесть Шахназарова «Курьер»?
- Режиссера Андрея Эшпая. Карен не хотел делать кино по собственной повести. Говорил: я это написал и мне уже неинтересно. Но и этот сценарий - уже на студии Горького -был сочтен идеологически невыдержанным - странный герой какой-то. Перестройка еще не началась.
- Вам никогда не давала покоя цензура...
- Что касается цензуры, все происходило следующим образом. Сценарий посылали в Главлит - но там только смотрели, нет ли противоречий с конституцией: национальная рознь, военная тайна. За уровнем идеологии они никогда не следили и фильмов не принимали. Это были не их функции. Сценарий читали в сценарно-редакционной коллегии творческого объединения, потом художественный руководитель творческого объединения, редактора главной редакции киноконцерна, генеральная дирекция «Мосфильма». После этого сценарий направлялся в сценарно-редакционную коллегию Госкино. Если она утверждала сценарий, то он включался в план студии. Цензурой, о которой все говорят, как раз занимались редакторы, которые в подавляющем большинстве были профессионалами высочайшего класса, но они держались за свои рабочие места и потому проявляли большую бдительность в идеологическом плане.
Словом, «Курьера» рубили, ставить боялись, и когда Карен закончил «Мы из джаза», сценарий был выкуплен «Мосфильмом» у студии Горького, и Шахназаров стал режиссером кино по собственной повести.
- «Курьер» о 80-х годах, и герой живет в обстоятельствах своего времени. Как вы считаете, фильм понятен современным мальчикам, они видят себя в образе этого «курьера»?
- Я сам - «курьер», в его образе я вижу себя. Он просто не соответствовал правилам поведения в этом обществе. Что я делал всю жизнь и делаю до сих пор. Но я, думаю, что, несмотря на приметы времени, в картине поднята вечная тема -бунт против взрослых. А он есть в любом поколении молодежи. Это всегда близко: проблема отцов и детей существовала со времен Древней Греции и Древнего Рима. Она по-разному проявлялась. Но по внутреннему драматургическому посылу -это бунт. А бунтарь всегда интересен. Хотя так бунтовать как мой герой, конечно, не каждый молодой человек сможет. Он не употребляет наркотики, не дерется - у него другая форма протеста. Он - остроумный.
ЗНАКИ СУДЬБЫ
- Рядом с реалистическими, в вашей фильмографии много мистических фильмов. Вы на самом деле верите в знаки судьбы, в мистическую связь с прошлым?
- Верю, и в моей жизни много моментов, подтверждающих эту веру. Хотя я православный человек, но моя мистика не противоречит христианству.
Я и в кино пришел мистическим образом. Когда я рассказал французскому режиссеру, с которым работал (ему интересно было, как я пришел в кино) цепь событий, которая этому предшествовала, он сказал: это же мистика и готовое кино. Или вот случай. Я жил в городе Воркуте. И в моем доме жила девочка, которой было лет 14, а мне - 19. Она была для меня подросток, и я ее не замечал. Когда я служил в армии (в Венгрии, в ракетных войсках), мне она приснилась. Я удивился: почему мне приснилась девочка, с которой я никогда в жизни не разговаривал. В письме домой я спросил о ней. Оказалось, что она уехала из Воркуты и поступила в Ленинградский фармацевтический институт. Тема была исчерпана. Когда я демобилизовался и приехал домой, оказалось, что и она бросила институт и вернулась в Воркуту. Ей было уже 18 лет, и мы поженились. Она очень красивая. Мне потом говорили: как же ты, такой некрасивый, женился на такой красавице? Можно сказать, что все это произошло мистическим образом.
- Фильм «Палата №6», который снят по одной из самых беспросветных повестей Чехова, в конце дает ощущение света. Как ни удивительно, это происходит, благодаря документальным кадрам, снятым в лечебнице для душевнобольных. Так было задумано по сценарию или произошло на съемках?
- Диалоги с больными - документальные. Это реальные персонажи. Но мы с ними долго общались, прежде чем снимать. Поэтому все было задумано заранее. И праздник в конце картины, в котором они принимали участие, и который дает ощущение света, был в сценарии. Почему мы решили переосмыслить Чехова? Просто я всегда следую правилу, которому меня когда-то научил (я считаю его своим учителем) Георгий Данелия: кино должно быть светлым.