Ефим Шифрин: «В Филёвском парке я гулял после репетиций»
Фото: teamuz.ru
Известный юморист, телеведущий, артист Театра мюзикла, создатель и художественный руководитель «Шифрин-Театра» Ефим Шифрин вспоминает о важных в его творческом становлении местах на западе Москвы – Доме культуры им. С. П. Горбунова, Филёвском парке и «Мосфильме».
ТАМ, ГДЕ СТУЧИТ СЕРДЦЕ
– Ефим, в этом году к вашему юбилею (25 марта – Ред.) вышла программа в Театре мюзикла «Ефим Шифрин. 10 лет вместе». Вы там с его основания – 10 лет назад исполнили главную роль в первой постановке «Времена не выбирают». До переезда на Пушкинскую площадь театр многие годы располагался в Доме культуры им. Горбунова в Филёвском Парке, на улице Новозаводской. Какие воспоминания остались у вас об этом месте?
– Самые тёплые. Именно здесь я заново родился как артист, потому что мюзикл – это то, чего я никогда не делал раньше. А теперь я артист мюзикла. Так что Дом культуры им. Горбунова я воспринимаю ностальгически, он мне очень дорог. К местам ведь привязываешься, если там с тобой происходит что-то важное, существенное, чудное.
Когда я сейчас попадаю в Сивцев Вражек, который для меня изменился до неузнаваемости, ничего не чувствую, вообще ничего. Хотя там жили когда-то много моих знакомых, особенно в начале Сивцева Вражка, который примыкает к Гоголевскому бульвару. Ну хоть бы что шелохнулось. А в район Филёвского парка приезжаю – и каждый раз сильнее стучит сердце. Потому что там я превратился в артиста Театра мюзикла. Где работаю до сих пор.
– А сам парк в Филях как вам? Бывало такое, что после репетиций могли там прогуляться, развеяться?
– Я там гулял почти каждый день. Если было два спектакля – в перерыве между ними. Или когда заканчивал репетиции. Это одно из лучших мест отдыха в Москве. Когда москвичи говорят, что парк «далеко», я сразу спрашиваю: от чего? Всё, что дорого, всё, что нравится, не может быть далеко, преодолимо всё. Филёвский парк – для меня именно такое место: дорогое, которое нравится
«АЛЁ, ЛЮСЬ!» 20 ЛЕТ СПУСТЯ
– Какие ещё места на западе Москвы значат многое в вашей жизни?
– Конечно, «Мосфильм». Это наша фабрика грёз. Поэтому часть моих грёз там тоже осуществилась. Во-первых, на «Мосфильме» были памятные для меня пробы к фильму «Глянец» Андрона Кончаловского, где я сыграл модельера Марка Шифера. Там в одном из павильонов начинались репетиции мюзикла «Преступление и наказания» – спектакля, который до сих пор в нашем репертуаре Театра мюзикла. Там ежегодно снимаются новогодние программы, в которых я уже не знаю, сколько лет участвую. Какие бы студии ни появлялись, «Мосфильм» остаётся «Мосфильмом». Это глыба. Всё равно, подъезжая туда, трепещешь – это наш Голливуд
– В одном нашем с вами интервью вы сказали: «Раздражаюсь, что все, видя меня, сразу говорят: «Алё, Люсь!» Будто я ничего другого на эстраде не сделал». А сегодня, спустя годы, какое у вас отношение к этой известной серии монологов Ефима Шифрина, цитаты из которых пошли в народ?
– Лет 20 я уже с этим персонажем никак не связан. Думаю, молодёжь вообще о нём не знает. Сегодня раздражения на «Люсю» у меня нет. Ну Люся и Люся, была такая серия монологов, и была она связана с эстрадной маской. Сейчас у меня другие появились. Когда была «Люся», тогда эстрада наполняла всю мою жизнь, в ней же не было места ни кино, ни театру в той степени, как сейчас, ни книгам – я имею в виду авторским. Сейчас книжка у меня вышла, в кино снялся. Премьера в Театре мюзикла, спектакль с Таней Васильевой выпустил. Как-то на Люсю времени нет.
«ВОЗРАСТА Я НЕ ЧУВСТВУЮ»
– Кстати, насчёт премьеры картины «Стендап под прикрытием». У вас там такой акцент. Как вы его выработали, Ефим? И вообще, как себя чувствовали в качестве ростовского криминального авторитета?
– Было интересно работать, после того как прошло удивление, что меня вообще позвали на эту роль. Костя Купервейс – муж Людмилы Гурченко, был у нас секретарём комсомольской организации в Москонцерте. Он рассказал, как Гурченко готовилась к ролям. Она ложилась в кровать, обложенная вся листочками – текстами ролей, и чего-то с ними колдовала. Никто не знает, что она делала, потому что эта кухня всегда закрыта. И я вдруг поймал себя на мысли: абсолютно не зная этого метода Людмилы Марковны, делаю абсолютно точно так же. Одному – ну как репетировать? Разве что, может, не ложусь в кровать, а сижу в кресле и обкладываю себя листочками. А потом актёрская кухня начинается. Она уже выше меня, уже она сама мною руководит. Тут я встаю, тут зачем-то иду к зеркалу, тут с каким-то воображаемым человеком говорю. Так рождались все мои персонажи, не связанные с эстрадой. Я создавал себе мирок и не успокаивался, пока не чувствовал, что звучу органично. Вот так и получился ростовский авторитет. Когда пришёл в Дом кино на премьеру, немножко беспокоился, думал: что там получилось? Но вроде получилось.
Мне потом много зрителей комментарии насчёт «Стендапа под прикрытием» писали в соцсетях. «Вся сцена прошла под аплодисменты». Я не очень сначала верил – у меня там не комедийный эпизод. А потом вспомнил: когда сыграл у Мирзоева в «Её звали Муму», был совершенно уверен, что снялся в небольшой, но драматической роли. У меня даже сомнений никаких не было на этот счёт. А потом пришёл в «Гоголь-Центр» на премьеру, где были все создатели картины. И когда началась моя сцена, начался гогот дикий. Аплодисменты. Когда она закончилась – опять аплодисменты. И я понял, что мне от себя не уйти. Всё равно, что бы я ни делал, получается КПСС. Всё равно смеются. Так и здесь, в «Стендапе под прикрытием». Может, инерция, с которой я делал эстрадные номера, срабатывала – мне было важно, чтобы каждый мой выход всегда отбивали аплодисментами.
– И последний вопрос – про юбилей. С каким настроением отметили 65-летие? А то многие люди с годами начинают депрессивно воспринимать дни рождения и даже вопросов про возраст боятся.
– Разговоры про возраст не задевают и не ранят меня абсолютно. Потому что я его, этого самого возраста, не чувствую, откровенно говоря.