Мерцание смыслов

Лихо закрученный сюжет

– Дина Ильинична, в издательстве «Эксмо» вышла первая книга трилогии «Русская канарейка». Расскажите, пожалуйста, о ней.
– Писателю трудно рассказывать о новом романе, с которым он прожил несколько лет и продолжает жить. Это двойная семейная сага, рассказ о двух семьях, о «двух потомках одной канарейки», с конца девятнадцатого века по сегодняшний день. Первый том «Русская канарейка. Желтухин» вышел. Второй том «Голос» поступил в продажу буквально на днях. В нем только начинается сюжет, интрига. Третий том будет называться «Блудный сын» – по названию оратории, которую поет мой главный герой, еще безымянный в первой книге. Герой – контратенор, продолжает родовую линию теноров, блистательных теноров. Его голос выходит в совершенно запредельные выси. Контратенор – уникальный мужской голос. Раньше такие партии исполняли кастраты, сейчас – здоровые мужчины, у которых голосовые связки в определенных отрезках смыкаются. Приключения героя развернулись на три тома, я даже не подозревала. Пришлось сконструировать лихо закрученный сюжет.
– Название романа появилось, когда вам подарили брошюру о птицах?
– Да, брошюра называлась «Русская канарейка вчера, сегодня, завтра». Она дала название роману, была импульсом к изучению темы. «Русская канарейка» – как звучит! Можно повернуть по-разному, сделать необыкновенное мерцание смыслов. Я сразу поняла, что это название книги, семейной саги. Потом началась работа неуемного писательского воображения, которое невозможно загасить никакими снотворными. Шло приращивание смысла. Русская канарейка – это порода птиц, она известна 250 лет, ее выращивали и на Полотняном заводе, и в Воронеже, продавали в Москве. Поет не канарейка, а кенарь. Певчий кенарь стоил дороже офицерской лошади. «Русская канарейка» – название подходит и для клички разведчика.
– Действие романа происходит в разных странах?
– Выбор места оказывает огромное влияние на действие романа. Это освещение, климат, настроение, запах. В разные страны герои попадают по роду своей деятельности: в города Италии, Париж, Одессу. В книге есть и разведка, и любовь, и конртразведка, и конечно, музыка.

Аккорд апортовых садов

– Описать музыку очень трудно. Вам удалось?
– Меня всегда тянет к трудным задачам. Да, очень трудно описать в прозе музыку. Очень трудно описать живопись. Невозможно описать запахи. Я не была в Алма-Ате ни разу. Но запах яблок апортовых садов описал мне человек, который жил в районе экспериментальной базы. Запах клубники, шиповника вы сможете вообразить, запах розы, жасмина тоже. Это сложная цепочка изобразительного ряда. Но описать звучание симфонического аккорда апортовых садов – надо было постараться. Кажется, у меня получилось.
– Каковы первые этапы писательской работы, как появляется замысел романа?
– Вы видите смешного человека. Я смотрю, начинаю думать, на кого он похож, откуда мог взяться. Это работает моментально. Образы возникают неожиданно. Развязался шнурок на ботинке, надо наклониться, завязать. И в тот самый момент вспоминается, как дед вел из детского садика. Он был без ног, научился ходить на протезах, с палочкой. Он наклонялся и завязывал шнурки на детских ботинках. Вспоминается сразу всё: как бабка бинтовала ему культи по утрам. Возникает мощный букет запахов, как аромат апортовых садов.
– Как в ваших произведениях соотносятся реальность и выдумка?
– Сказать, что все так и было, значит вас обмануть. Ответить, что все вымысел... Ответ вызовет некоторое разочарование, потому что всегда хочется, чтобы герой был реальным человеком. Помните, как у Гоголя: если брови такого-то прицепить к носу такого-то... Для меня мои герои существуют абсолютно реально. Мы черпаем все из реальности. Важнейший мускул писателя – воображение.
– Ваши книги издаются на иврите?
– Мои книги изданы на 29 языках. Недавно переведены на сербский, румынский. Год был урожайный. На иврите книги не выходят, надо подождать лет тридцать. Пусть меня читают русскоязычные люди.
– Ваши дети хорошо владеют русским языком? Они читают ваши книги?
– Мамины книги им очень тяжело осилить. Мои дети свободно говорят, читают на русском. Когда уехали, сыну было 14 лет. Дочь хорошо поправила знание русского, когда мы работали в Сахнуде, в 2000–2003 годах. Она заканчивает университет. Первый ее язык английский, второй иврит, читает и на немецком, и на латыни.
– Вы придерживаетесь правила «ни дня без строчки», писатель должен трудиться непрерывно, чтобы не потерять свое мастерство?
– Я неделю в Москве, это время выпало из рабочего цикла. Это ненормальность для писательского сознания. Я пишу где угодно. Могу писать в блокнотике на коленке. Тем не менее, я в том возрасте, когда, проснувшись, должна выпить чашечку кофе, сесть к своему компьютеру. Я создаю строчки, они мне нужны. Каждый раз удивляюсь, что это еще кому-то нужно.

На исходе августа

– Среди написанных вами книг есть любимые?
– Так страшно просыпаться ночью и понимать, что ничего стоящего еще не написано. Лучше по-другому сформулировать: есть несколько вещей, которые не вызывают во мне отвращения. Перечислять не буду. Назову двухстраничный рассказ «На исходе августа». Человек возвращается из долгой командировки домой, теряет силы, понимает, что так жить не может. Гомеопат выписывает ему капли, говорит: «Нервы». В тот момент героиня узнает, что в Иерусалиме произошел теракт. Начинает об этом думать. Мне нужна была тональность, переход из ре-минора в соль-мажор. Это тонкие материи.
– В лучших литературных произведениях герои борются за справедливость. В реальной жизни всегда ли человеку стоит бороться?
– Это основная обязанность человеческого существа. Мы прошли огромный путь, Нам в руки даны моральные законы, десять заповедей, Библия. В сегодняшнем дне терпеть несправедливость стыдно. Любой человек, если он уважает себя, просто обязан бороться с несправедливостью. Даже если он понимает, что это бесполезно.
– В прошлом году вы написали текст для Тотального диктанта. Вам понравилась эта акция?
– Для меня, как писателя, русский язык является одной из высших ценностей в жизни. В предыдущие годы тексты готовили писатели Борис Стругацкий, Дмитрий Быков, Захар Прилепин. Меня пригласил Новосибирский университет. Для Тотального диктанта я написала текст – три маленьких эссе. Состояние языка – это есть состояние умов. Замечательная акция.

«Любой человек, если он уважает себя, просто обязан бороться с несправедливостью. Даже если он понимает, что это бесполезно»

Автор: Ольга Шкабельникова